У Смолича читаю: «ведение монастырского хозяйства — погреб, амбары, кухня, конюшни, скотный двор — возлагалось на эконома, или ключника, он был ближайшим помощником келаря, которому и подчинялся. Это был пожилой, маститый монах, который избирался братией для этого послушания на определенный срок; вероятно, он тоже входил в число соборных старцев» (Глава IX. Строй монастырского быта в XVI–XVII вв. — Библиотека — Церковно-Научный Центр "Православная Энциклопедия").
Это 16-17 век, “пожилой, маститый монах”…
В нашем случае речь идет о 17-летнем юноше, исключенном из училища в середине 19 века. Не многовато ли ответственности для него? Или в данном случае это нормально: Туруханский монастырь всё-таки не Лавра?
У Смолича ключевое: XVI–XVII вв. Но даже и для того времени ключник — всё же помощник келаря, то есть могли быть варианты. Сам келарь для XVI–XVII вв. — очень высокая должность, во многих случаях фактический руководитель монастыря, его назначение происходило или выбором всей братии или с участием архиерея (в зависимости от типа, уклада монастыря). А его помощник назначался на менее высоком уровне, то есть возможны разные варианты. Но главное именно то, что указанный статус келаря — это для XVI–XVII вв., а в XIX в. его статус был намного ниже, ближе к современному. То есть в XIX в. старше келаря уже были, помимо настоятеля монастыря, и наместник монастыря, и казначей, и благочинный, и духовник, и ризничий, и эконом (который вообще перестал пониматься как помощник келаря). В качестве примера можно посмотреть на утвержденный Синодом в 1860-х гг. Устав Духовного собора Соловецкого монастыря, где перечислена иерархия монастыря (опубликован). Соответственно, помощники келаря были еще дальше в иерархии, а значит и шире варианты назначений. Но думаю, что для XIX в. неверно и само определение ключника как помощника келаря: он мог быть, полагаю, помощником кого угодно (мог, например, просто отпирать храм или монастырские ворота по утрам).
